Аркадий Васильев

СЕВЕРОДОНЕЦКИЙ ТЕАТР "ДРАМЫ И АБСУРДА"

Опыт субъективной хроники семилетнего цикла.

Все оценки событий, встречающиеся в статье, могут иметь налет предвзятости. Автор не исключает иную трактовку хода истории театра в Северодонецке.
Семь лет назад в Северодонецк вернулся Александр Шмаль, закончивший Харьковский институт искусств и успевший нашуметь своими постановками в России - чего стоило лауреатство в Иркутской театральной весне! Александр вернулся с сумасшедшей
по тем временам идеей - создать в городе профессиональный театр. Сегодня можно с уверенностью утверждать, что Шмалем двигали чрезвычайно мощные пружины - беззаветная преданность театральному искусству, искренняя любовь к родному городу и честолюбие, без которого редко встретишь яркую личность. В течение года Александр обивал пороги властных структур и госучреждений, убеждая, взывая и аргументируя. Неукротимый напор и страстная убежденность в правильности выбранной цели сделали немыслимое: Шмаль - таки стал первым директором и первым главным режиссером Северодонецкого театра.

На зов Шмаля съехались соратники и сокурсники по Харьковскому институту и через несколько месяцев в актовом зале средней школы ╧3 (театр еще не имел своего помещения) состоялась премьера "Бродяг Далласа" по Фрейну. Затем последовали "Босиком по парку" Саймона, "Сто тысяч" Карпенко-Карого, "Шиш Московский Джек-Патрушитель" Шергина, "Свадьба" по Зощенко и авторские спектакли "И на Нирвану капала свеча", "Гамлет есть Гамлет, есть Гамлет, есть Гамлет..." (почти вне Шекспира) и "Нарцисс" - вторая часть дилогии "И на Нирвану...", ставшая последней постановкой Шмаля в родном городе.

Мне хотелось бы максимально избежать пристрастного взгляда на творческое наследие Александра Шмаля, поэтому я попытаюсь обрисовать характер расслоения общественного мнения вокруг его спектаклей. Ценители театра мгновенно раскололись на два непримиримых лагеря. Приверженцы традиционного театра не принимали и не желали понять экспериментальные эскапады нестандартного режиссера. В свою очередь, театралы, склонные к восприятию авангардных течений в искусстве, ходили на все спектакли и устраивали овации, зачастую под недоуменные взгляды большинства. Претензия на элитарность пришлась не по нутру массовому зрителю. Из уст друзей и недругов Шмаля звучали недвусмысленные намеки на то, что элитарное однообразие в этом городе не имеет будущего. Но Александр Шмаль, в силу своего неукротимого характера, мог предложить Северодонецку только себя или, в крайнем случае, вариации на тему себя.

Борьба мнений вылилась на страницы городской прессы. Рупором местных эстетов стали главный редактор еженедельника "Проспект" Александр Ратнер и сотрудник "Северодонецких вестей" Людмила Цветная. Взгляды непонимающего большинства, часто даже не видевшего постановок Шмаля, выражали фельетонист Владимир Веденков и главный редактор "Северодонецкого химика" Николай Баржанский. Отношение первого главного режиссера к критическим выпадам в сторону его спектаклей очень показательно на примере газетной дуэли Шмаль - Перцовский. Семен Аронович позволил себе усомниться в высокой художественной ценности экспериментов Шмаля, на что Александр Николаевич мгновенно отреагировал статьей, ставившей под сомнение профессионализм журналиста, имеющего заочное образование. Подвел черту пикировке сам Семен Аронович, посетовав, что пока он писал о Шмале хвалебные статьи, то заочное образование автора мэтру нисколько не мешало.

Общественное мнение было расшатано и подогрето разыгравшимися страстями. Со страниц одних газет лился поток хвалебных рецензий, среди которых встречались утверждения, что наш город будет известен миру лишь потому, что здесь жил и творил Александр Шмаль, и что на фасаде СШ ╧3 будет висеть мемориальная доска с его именем. Страницы других были заполнены полупасквильными выпадами в лучших традициях желтой прессы. Голова общественного мнения дергалась в нервном ритме журналистской перебранки, пока Шмаль не выставил на фестиваль "Театральный Донбасс" авторскую версию "Гамлета". Слухи о возможном успехе насторожили, но не успокоили противников "элитарных экспериментов за счет налогоплательщиков".

Приехавшая оценивать "Гамлета" комиссия во главе с кандидатом искусствоведения, председателем Гильдии театральных критиков, начальником департамента театра и музыки министерства культуры Украины Ростиславом Коломийцем бьла комплиментарно-уклончива в оценках. Было видно, что среди членов комиссии отношение к эстетике, проповедуемой Шмалем в искусстве, очень полярное. Но первую премию Шмалю все же присудили - с авангардом в украинском театре во все времена было не густо.
Затем, уже отголоском ситуации, последовало упоминание "Гамлета" Шмаля министром культуры Украины в журнале "Украинский театр", но на общественное мнение Северодонецка это никак повлиять не могло, поскольку издания такого профиля сейчас не менее элитарны, чем спектакли Шмаля.

Именно здесь нельзя не упомянуть еще одного участника околотеатральных баталий -городской исполнительный комитет, на плечи которого легло содержание, мягко говоря, неприбыльного учреждения. Городской отдел культуры с опаской наблюдал, как, разрываясь между творческой и финансовохозяйственной деятельностью, Шмаль-директор все больше и больше проигрывал Шмалю-режиссеру. Спешно созданный при исполкоме художественный совет принял решение настоятельно рекомендовать Александру Николаевичу взвалить финансово-хозяйственные нужды на плечи профессионального хозяйственника, а самому заняться организационно-творческими проблемами (в течение трех лет режиссер успел расстаться почти со всеми профессиональными актерами-соратниками и ставил спектакли с молодыми энтузиастами, у которых молодость и энтузиазм были ведущими достоинствами).

Назначение новым директором театра Надежды Несмашной, заведующей свадебным салоном, ознаменовало новый поворот в жизни Северодонецкого театра. Люди, знающие железное лидерское начало Шмаля, нисколько не сомневались, что он не сможет подчиниться ни сильной личности, ни тем более слабой. Через несколько месяцев напряжение взаимонеприя-тия вынудило Шмаля пойти "ва-банк" - подать заявление об уходе. Он, видимо, рассчитывал, что этот шаг вызовет бурю негодования у городской театральной общественности, но заявление было подписано, а буря так и не состоялась по причинам, весьма далеким от темы этой статьи. Уход с северодонецкой театральной арены с точки зрения Шмаля означал одно - театр исчезнет навсегда, поскольку редкий сумасшедший из театральных "профи" рискнет возрождать руины несостоявшегося театра, державшегося на голом энтузиазме конкретной личности.

Первым делом Надежда Несмашная пригласила на постановку молодого режиссера Александра Бирюстюкова, уже несколько лет радовавшего северодончан крепкими спектаклями в молодежном театре ДК химиков. Взятый в работу "Назар Стодоля" должен был показать городу новое, постшмалевское направление Северодонецкого театра. Эпопея с "Назаром" закончилась через полгода достаточно плачевно, но история театра только начиналась.

Еще в разгар творческих экспериментов Шмаля один из его тогдашних единомышленников актер Олег Александров сделал попытку собственной постановки. Одноактная романтическая драма "Быть может удивление, быть может ничего" по Набокову была принята театралами очень благосклонно. На зрителя пахнуло иным театром, иной атмосферой. Мягкая, завораживающая энергетика, льющаяся со сцены, была настолько отлична от энергий Шмаля, как далеки друг от друга картины Шагала и Дали. Результат этой премьеры был закономерен:
Александров вынужден был уйти из театра, как, впрочем, и другой актер, Александр Андриенко, рискнувший воплотить "Записки сумасшедшего", также не совпавшие с "группой творческой крови" Шмаля.

Изюминка ситуации заключалась в том факте, что Олег Александров родился в Театральном переулке, примыкавшем к бывшему клубу стеклопластиков, ныне Северодонецкому театру драмы. Подобную топонимическую иронию судьбы по достоинству оценил бы не только знаток роковых совпадений Михаил Афанасьевич Булгаков, но и сам Александр Николаевич Шмаль, будь он в то время менее увлечен освобождением театра от инакомыслящих.

Пока Александр Бирюстюков упорно реанимировал "Назара Стодолю", Олег Александров, поставивший в Сумском музыкально-драматическом театре кассовую комедию "Темная история" Шеффера, взялся за постановку в Северодонецком театре драмы Олби "Кто боится Вирджинии Вульф?". Сработанный за полтора месяца спектакль был тепло принят публикой, несмотря на болезненные коллизии пьесы (к тому времени пласт зрителей, предпочитающих театру рафинированные страсти "мыльных" сериалов заметно вырос). Уже тогда проявилось неподражаемое умение Александрова отроить прочные конфликтные ходы и создавать захватывающие дух финалы.

Городские власти поверили в талант Александрова и предложили ему должность главного режиссера. Следом за Олби последовал Достоевский. Фантастический рассказ "Кроткая" вновь имел зрительский успех. Комиссия областного управления культуры, оценившая крепкий профессионализм представленных Александровым спектаклей, присвоила Северодонецкому театру статус профессионального, что однако, помимо внушительного расширения аббревиатуры (СГТД) и моральных дивидендов, не принесло ничего, разве что головную боль непосильных требований.

Александров прекрасно осознавал, что доставшееся от предшественника наследие - отсутствие достойного финансирования, материально-технической базы и транспорта - далеко не лучшие партнеры для заключения союза с будущим, но... В голове Олега уже бродила сумасбродная мысль - попотчевать Северодонецк театром абсурда. Зараза элитарного искусства поразила Александрова в канун 4-го фестиваля "Театральный Донбасс".

Постановка Ионеско в городе, который уже успел отвергнуть одного авангардистаэкспе-риментатора, была равносильна самоубийству, но Александров пошел на риск и... "4-й Театральный Донбасс" принес Северодонецкому театру вторую премию за лучшую режиссуру, две вторых премии за лучшую мужскую роль и вторую премию за лучшую женскую роль. Члены жюри стоя аплодировали "У-року", но на первую премию их запала не хватило. Не рискну подвергать сомнению результаты фестиваля, у людей, руководящих театральным искусством в Украине свои счеты с Мельпоменой, но не удержусь от цитаты из статьи Анастасии Слабошпицкой "Театр на фоне терриконов" ("Art line"): "Жаль, что учредители фестиваля не предусмотрели премию за драматургию - ее с чистой совестью можно было отдать Ионеско". А я бы с чистой совестью уточнил, что даже при очень большой любви к столпу мирового абсурда дать второй раз первую премию за лучшую режиссуру Северодонецкому театру драмы со стороны комиссии было бы столь же нелепо, как и не дать. Увы, снаряд дважды в одну воронку попадает катастрофически редко, а законы баллистики незыблемы даже в мире театра.

После фестивального бума в Мариуполе Татьяна Коростелева в критическом обзоре "Пересчитывая раны и трофеи" ("Приазовский рабочий") посвятила "У-року" и Северодонецку це лую миниглаву. Приведу самые любопытные фрагменты. "ПОВТОРИТСЯ ли в СЕВЕРОДОНЕЦКЕ феномен ПАНЕВЕЖИСА?"
"Напомню: в маленьком литовском городке существовал всемирно известный театр Ю.Мильтиниса. В небольшом городе Северодонецке Луганской области существует чрезвычайно интересный Театр драмы. На прошлом фестивале он сразил нас колдовским, шаманским "Гамлетом". Потом мы с грустью узнали, что руководитель театра Александр Шмаль куда-то канул, растворился в неизвестности... Но, похоже, театр попал в неравнодушные руки, к нечуждому этой специфике Олегу Александрову... В последние годы многие театры ринулись ставить драматургию абсурда, стремясь наверстать упущенное. Получалось, как правило, тяжело и уныло. Северодонецкий "У-рок" получился живой и увлекательный... В спектакле на фоне пестрого конфликтного поля разыгрывается богатейшая, причудливая гамма отношений Мужчины и Женщины, их Обреченность на вечный конфликт. И надо всем этим нависает образ тотально довлеющего Рока, У-Рока, Рок-игрека, Игрока, - такова суть образа, объединяющего в себе мужское и женское начало".

Комедияню "У-рок", по одному Богу известным причинам, пробила стену неприятия авангардных экспериментов в Северодонецке. Спектакль неизменно собирает зрителя и кассу, интерес к нему не ослабевает у горожан самого различного возраста. Некоторые фразы стали, что называется, культовыми. Вот уже и Ученица, столь страстно соблазняемая Профессором под бдительноизвращенным оком Служанки (то ли полумонстра, то ли монстра пола), сменила душу и тело в результате ухода исполнительницы роли в декретный отпуск. Ввод новой актрисы привнес в спектакль дополнительную долю эксцентричности и озорства.

Пресса полюбила "У-рок" не меньше зрителя. Редкое городское издание обошло стороной странное, магическое, наэлектризованное эротическими флюидами и экзистенциальными энергиями детище Александрова. Олегу удалось скрестить юмористический и философский пласты в парадоксальный мир, где на границе смеха рождается мистический ужас, граничащий с непроизвольным восторгом отважившегося заглянуть в бездонную пропасть. Впрочем, ужас был по-александровски щемящ и гуманен.

Газета "Северодонецкие вести" опубликовала интервью Александрова, где он описывает свое восприятие мира Ионеско: "У-рок" был задуман мной в образе огромного мистического шкафа, наполненного черно-белыми идеями и энергиями. Я попытался срастить классическую драму абсурда со славянской ментальностью, связать в единый узел исконное стремление к обладанию через насилие и страсть к манипулированию личностью, как к высшему виду наслаждения, тягу к саморазрушению и инфантильность, граничащую с преступлением... Мне хотелось населить воздух пьесы Ионеско инфернальными образами и энергиями, не называя и не конкретизируя их. Я хотел, чтобы зло выглядело заманчивым, но отталкивало, чтобы сексуально окрашенная агрессия будоражила мысль и вызывала смех. Секс и агрессию я попытался исследовать театральными методами как эстетическую и философскую категории...".

В декабре 1998 года "У-рок" увидела театральная общественность Киева. Этому немало посодействовала народная артистка Украины Лариса Кадырова, оценившая Северодонецкий Театр еще на фестивале в Мариуполе. Отзывы членов жюри (показ спектакля проходил в рамках фестиваля, приуроченного к вручению премий Союза театральных деятелей) не нуждаются в комментариях.
Я.Н.Верещак, член Союза писателей, председатель Гильдии драматургов: "Такой театр может себе позволить иметь далеко не каждый город. Театр в Северодонецке уникален".
Е.Т.Калганов, директор Киевского Театра Дружбы: "Это спектакль европейского уровня".
Н.М.Новоселецкая, театровед, редактор "Театральных встреч": "Я сорок лет хожу в театры, но на пальцах одной руки могу пересчитать спектакли, подобные "У-року". Не могу поверить, что это чудо родил Северодонецк".

В начале текущего сезона начинающий драматург Павел Морозов предложил Александрову пьесу "Мама Клава", напичканную кроме комедийных ситуаций околосексуальной проблематикой. Поскольку комедия была написана на конкретных актеров и позволяла задейство вать практически всю труппу театра, Олег рискнул связаться с "еще живым автором". В результате Театр драмы получил еще один кассовый спектакль. Зритель смеется и аплодирует, а пресса хранит целомудренное молчание, изредка прерываемое жеманным: "Был. Хлопал. Не понял". Что ж, молодой драматург должен утешать себя тем, что если не трогать степень таланта, то по степени непонятности он приблизился к отцам мирового абсурда. Хотя сам Морозов утверждает, что его сексцентрическая комедия ни что иное, как эротическая "Мурзилка" для взрослых. Эпопея с "Мамой Клавой" продолжилась любопытным образом - прошел слух, что в одиннадцатом классе одной из школ классный руководитель предложил написать сочинение на тему "Чего хотела "Мама Клава?"... Когда же они успели? Ведь афиши предупреждали -детям до 16... Впрочем, им уже "за", чего не скажешь о многих взрослых.

За пределами этой статьи остались постановки в Северодонецком театре драмы донецкого режиссера Андрея Бориславского ("Любоффь" Шизгала) и израильтянина Яна Баренбойма ("У каждого своя звезда" Красногорова), но эта тема достойна отдельной статьи.

Ровно через тринадцать месяцев после премьеры "У-рока", Александрова поразил второй приступ "элитарной заразы". На этот раз "жертвой" театрального эксперимента стал Андрей Платонов (один из самых загадочных и глубоких писателей двадцатого столетия) со своим романом "Чевенгур". Вместе с Ионеско Платонов относится к наиболее сложным авторам, имеющим наименее счастливую театральную судьбу в Украине и СНГ (Ионеско, впрочем, в более выгодном положении из-за прямой принадлежности к миру театра).
Александрову пришлось, как и в случае с "У-роком", перелицевать платоновский мир для максимального приближения "Чевенгура" к требованиям современного театра и эстетике Северодонецкого театра драмы. В результате зрители стали свидетелями рождения небывалого в истории украинского театра жанра. На афише, по-платоновски мрачноватой, под названием "Путешествие в открытом сердце" значилось - "экзистенциальная сказка". Ниже - уже привычное предупреждение "Детям до...".
Ценители театра, приученные к ярким, будоражащим воображение постановкам Александрова, устроили аншлаг задолго до премьеры - факт беспрецедентный в Северодонецке. Впервые десятки зрителей не попали на премьеру по причине отсутствия билетов. Не исключено, что часть зрителей, заблаговременно купивших билеты, была дезориентирована некоторой схожестью жанровых определений "Мамы Клавы" и "Путешествия...". Но сексцентричность и экзистенциализм в театре не пересекаются, поэтому попытки одних зрителей похохатывать в местах, где у других перехватывало дыхание от странной смеси эстетического восторга и ужаса, вносили в общее восприятие блуждающую дисгармонию. Спектакль был наполнен щемящими энергиями и трагически окрашенным эротизмом. Использование Александровым самых современных театральных эффектов (стелющегося дыма, ветра, дождя и т.д.), мастерской цветосветовой партитуры, проникновенной музыки Арво Пярта, - создали на сцене вязкую магическую атмосферу платоновской антиутопии. Зал, несмотря на резкий раскол в восприятии спектакля (от "Потрясающе!" до "Не понял. Не понравилось."), несколько минут аплодисментами не отпускал актеров со сцены. Северодонецкий зритель выдержал еще одно испытание на прочность эстетического вкуса. Добровольно принять горьковатую философскую пилюлю во время засилия слащавой масскультуры способен далеко не каждый город.

Жизнь Северодонецкого театра драмы идет своим чередом - приглашенный из Луганска режиссер ставит новую комедию. Александров готовит театр к открытию следующего сезона (уже полгода он совмещает должности главного режиссера и директора). Вся его жизнь в театре - это выбор, это крест. Олег как никто другой знает, что мир театра - это мир эстетического трепета и профессионального самосожжения. У Музы Александрова лицо утонченное и беспощадное.

Апрель, 1999 г.